мила назло
Ева устала от пробок и толкотни,
хочется хоть две минуты побыть одной.
Ева бежит по асфальту, кругом огни,
Ева чувствует взгляд своей хрупкой спиной.
Сердце вот вот разорвёт грудную клетку,
Ева смотрит назад раз в пятнадцать секунд.
Боже, страшно, словно сидишь на кушетке,
доктор связал тебе руки за дерзкий бунт.
Еву пугают чуть слышные шорохи
Теперь она ясно видит свои грехи.
Молится Ева Богу, страстям и пороху,
в мыслях её очень много такой чепухи.
Еве осталось немного совсем до дома:
два поворота, затем прямиком по двору.
Ева боится до колик людей незнакомых,
больше, чем мысли «и я навсегда умру».
Ева почти-что плачет, бежать устала,
как же ей хочется просто в свою постель.
Ева приходит домой, совсем как к причалу
Вздыхает, смеётся и закрывает дверь.
хочется хоть две минуты побыть одной.
Ева бежит по асфальту, кругом огни,
Ева чувствует взгляд своей хрупкой спиной.
Сердце вот вот разорвёт грудную клетку,
Ева смотрит назад раз в пятнадцать секунд.
Боже, страшно, словно сидишь на кушетке,
доктор связал тебе руки за дерзкий бунт.
Еву пугают чуть слышные шорохи
Теперь она ясно видит свои грехи.
Молится Ева Богу, страстям и пороху,
в мыслях её очень много такой чепухи.
Еве осталось немного совсем до дома:
два поворота, затем прямиком по двору.
Ева боится до колик людей незнакомых,
больше, чем мысли «и я навсегда умру».
Ева почти-что плачет, бежать устала,
как же ей хочется просто в свою постель.
Ева приходит домой, совсем как к причалу
Вздыхает, смеётся и закрывает дверь.